Двум невинномысским парням, жертвам махрового непрофессионализма правоохранителей, светит немалый реальный срок, - взгляд почетного адвоката России Виталия Сороковых на расследование дела об избиении Александра Клейна, который впоследствии скончался.

Но прежде чем рассказать историю, позвольте анекдот, хотя и старый, но в тему.
– Что случилось? – спрашивает прохожий у мужика, ползающего по газону.
– Да вот, кошелек потерял…
– Где потерял-то?
– Да на соседней улице.
– Чего же здесь ищешь?..
– Там темень, а тут фонари горят!

Было время, когда этот анекдот вызывал улыбку и смех. В современной жизни он обрел реальное наполнение, но с драматическими последствиями для двух молодых людей – Сергея Подвигина и Рената Уразгильдеева, которых вот уже десять месяцев безосновательно держат под стражей. Их обвиняют в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью (ч. 4 ст.111 УК РФ) Александру Клейну, который после полученных травм умер в больнице Невинномысска, а также в нанесении побоев (п. «а» ч. 2 ст. 116 УК РФ) Сергею Шевцову.

Согласно доводам обвинения, подсудимые действовали из хулиганских побуждений, используя какой-то малозначительный повод. Какой именно – доказательств не представлено. Место и время преступления дословно обозначены так: «приблизительно» в 30 метрах от дома №12 по бульвару Мира, в период с 22 до 02 часов со 2 на 3 марта 2013 года».

Ни на предварительном следствии, ни в суде, который ведется с октября прошлого года и близится к завершению, вины своей подсудимые не признали, а причастность к преступлению категорически отрицают. Защитники убеждены, что вина их подзащитных не доказана. Достаточно сказать, что не установлены время, место и мотив преступления. Потерпевший С. Шевцов, дав краткие показания, от участия в дальнейшем разбирательстве отказался.

Во всех ходатайствах защитникам суд отказал, в том числе в проведении портретной экспертизы, – это, мол, приведет к затягиванию процесса. Выходит, процесс необходим ради процесса? А как же истина, господа?!

Один высокий, другой рыжий

По данным полиции и «скорой помощи», в дежурную часть поступило сообщение, что на бульваре Мира лежат два человека, один из которых, Александр Клейн, без сознания отправлен в городскую больницу с предварительным диагнозом «закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга, алкогольная кома».

Какое время пролежали они на улице, неизвестно, но второй участник драки С. Шевцов спешно покинул место происшествия, сообщив лишь, что на них напали «парни из Украины, один выше другого, рыжий».

По неустановленным до сих пор причинам полиция на место происшествия не выехала, осмотра не произвела, следы преступления не зафиксировала, свидетелей по горячим следам не установила, хотя они были. В дальнейшем это игнорирование полицейскими своими должностными обязанностями повлияло на весь ход расследования. Даже не сохранили одежду Клейна, которая, по показаниям его матери, имела видимые следы избиения.

Исследование вещей, изъятых у подозреваемых, не проводилось. Зато их признали вещественными доказательствами по делу – при полном отсутствии каких-либо следов преступления.

Ошибку с невыездом на место происшествия полицейские решили исправить ранним утром 3 марта, когда дознаватель осмотрел в свете тускло мерцающих фонарей участок в 30 метрах от дома №16а по бульвару Мира. Постойте, но изначально ведь в документах указан был дом №12?! Ответа на этот вопрос нет.

Неудивительно, что дознаватель ничего не обнаружил, если ползал совсем не в том месте, где можно было найти следы преступления. Ну как тут не вспомнить анекдот о мужике, который ищет кошелек не там, где потерял, а там, где светло?!

Что, впрочем, не помешало 12 апреля (обратите внимание на дату!) предъявить С. Подвигину и Р. Уразгильдееву обвинение с привязкой к дому №16а, где якобы и было совершено преступление. Но как объяснить, что в протоколе осмотра места происшествия от 5 апреля, то есть за неделю до предъявления обвинения, значится дом №12!

Кому и для чего понадобилась эта путаница? Или это результат обычного разгильдяйства? Более того, этот протокол, составленный якобы по показаниям С. Шевцова, по сути, сфальсифицировали. Дело в том, что в тот день Шевцов показаний не давал, об ответственности за дачу ложных показаний не предупреждался, схему преступления не подписывал.

Нет дела – нет и потерпевшего...

Непрофессионализм следователей буквально ошеломляет, только посмотрите, как они искали доказательства вины Подвигина и Уразгильдеева.

В качестве «доказательств» в деле имеется откровенно бессмысленное процессуальное действие – осмотр больничной койки, на которой пролежал Клейн до смерти, не выходя из комы. Для чего понадобилось совершать эту безграничную глупость? Чтобы подтвердить, что на койке лежал человек с тяжелой черепно-мозговой травмой криминального происхождения? Но врачи и полицейские знали это наверняка.

Однако в отделе МВД Невинномысска уголовного дела по ч. 1-3 ст.111 УК РФ («Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью») не возбудили, хотя сделать это были обязаны. А раз нет дела, нет и потерпевшего. Дело возбудили в Следственном комитете лишь 13 марта, то есть спустя два дня после смерти А. Клейна. Очень похоже, что эта циничная со стороны полиции волокита выглядела так: выживет Клейн – будет дело, умрет – подследственность переходит к Следственному комитету.

При этом нельзя сказать, что полиция бездействовала. Оперативные сотрудники активно работали с Шевцовым, часами держали его в отделе, задавали вопросы, демонстрировали видеозаписи.

В сложном положении оказался Шевцов. С одной стороны, он ничего не мог добавить, кроме того, что нападавшие были «из Украины, один выше другого, рыжий». С другой стороны, он был последним, кто видел Клейна здоровым.

В такой ситуации Шевцов вынужден был помогать полиции «искать» преступников. При этом постоянно, словно хотел скрыться, уезжал из города, но его находили и доставляли в ОМВД. Психологи подтвердят, что такое нервическое поведение потерпевшего должно иметь очень веские причины, и в полиции этот факт проигнорировать не могли.

И в самом деле, оперативники заподозрили, а не причастен ли Шевцов к избиению Клейна? Уж больно много странностей в его поведении было изначально: не вызвал «скорую», не позвонил в полицию, хотя при себе был телефон, скрылся, бросив товарища без сознания посреди улицы. Кроме того, пройдя мимо своего дома по бульвару Мира, 12, где, согласно обвинению, «приблизительно» в 30 метрах лежал Клейн, остановился на ночь у своего знакомого В. Мартынова, который живет в другом квартале. А утром того же дня покинул город.

Мартынов в суде рассказал, что Шевцов не первый раз приходил к нему после того, как с кем-то подрался. Но в последний визит новостями не делился, о помощи не просил, никому не звонил. Сказал только, что их побили здоровые парни из Украины, что понял по акценту.
После этого Шевцов прошел медицинское освидетельствование, но ничего, кроме небольшой ссадины на ноге, у него не нашли. А ведь подсудимых обвиняют в том, что они нанесли Шевцову не менее семи(!) ударов руками и ногами в область головы и тела, отчего тот и потерял сознание.

Однако даже при таких очевидных нестыковках версию о причастности Шевцова к избиению Клейна проверять не стали и процессуально не закрепили. Почему? Может, она показалась трудоемкой и требовала профессиональных навыков? А может, Шевцов, как жена Цезаря, оказался вне подозрений?

Как бы то ни было, Шевцов освободил полицейских следователей от ненужных хлопот. Он «опознал» (как это происходило, мы еще скажем ниже) в Подвигине и Уразгильдееве, тогда еще проходивших по делу свидетелями, нападавших, мгновенно «позабыв» о рыжих и высоких украинцах.

А полицейские в свою очередь «позабыли» сразу о нескольких фигурантах уголовного дела, фамилий которых, по известным причинам, мы не приводим. Этих людей, несмотря на то что они указаны в деле, даже не опросили!

Что это – опознание или фикция?

Решающий момент – опознает Шевцов нападавших или нет – для оперативников и следствия настал спустя месяц после происшествия.

В протоколе допроса еще от 18 марта Шевцов не уверен в том, что сможет опознать преступников при встрече. А 4 апреля резко меняет свои показания, заявив, что преступников сможет опознать с уверенностью. Кроме того, как бы в подтверждение своих слов, перечисляет черты лиц нападавших (вроде ямочки на подбородке), которые не разглядишь и при дневном свете, не то что при тусклом фонаре (в суде Шевцов и свидетели ссылались на плохую видимость, а работники «скорой» по прибытии на место происшествия пользовались фонариком).

Но позднее все эти сведения, исключающие друг друга, в суде оказались бесполезным балластом. Уже вечером после дачи показаний Шевцов «опознал» в Подвигине и Уразгильдееве нападавших, не назвав при этом ни одной индивидуальной приметы, присущей им. Как значится в судебном протоколе, опознать преступников удалось «по внешнему виду, образу и телосложению».

Более того, в протоколе допроса от 5 апреля, непосредственно после процедуры «опознания», Шевцов заявляет: «...молодых людей я опознал по описанию». Да иначе и быть не могло: позднее, в суде, Шевцов признал, что ему до опознания оперативные работники показывали видеозаписи и фотографии подсудимых. Но это же чистейшая фикция, ведь такие «черты» присущи любому из нас – хватай и за решетку!

И, наконец, еще одна важная деталь, свидетельствующая, что Шевцова до «опознания» в полиции хорошо обработали: начальник ОМВД проинформировал следователя, что Шевцов в целях опознания составить словесный портрет не может – и это зафиксировано документально.

Суд по настоянию прокурора согласился не оглашать очевидно противоречивые протоколы допроса, исключив их из числа доказательств. Но это вовсе не означает, что суд и в дальнейшем критически подойдет к оценке доказательств вины двух молодых парней, не поддавшись напористым попыткам правоохранительных органов скорее изобличить преступников.

Стоит напомнить, что время, место, обстоятельства и мотив входят в предмет доказывания преступления. Между тем причастность Подвигина и Уразгильдеева к инкриминируемым деяниям время исключает полностью.

Итак, Шевцов на предварительном следствии и в суде утверждал, что на них напали ночью 3 марта, в десять минут первого. Следователь Невинномысского межрайонного следственного отдела В. Санжаров, просмотрев видеозаписи с камер наружного наблюдения, сделал вывод, что подсудимые проходили в сторону места происшествия без девяти минут час, а потерпевшие Клейн и Шевцов – без тринадцати минут час. Причем выводы родились по едва различимым силуэтам, мелькающим на фрагментах видеозаписей. Таких силуэтов только с двенадцати до часу ночи промелькнуло на записях не меньше десятка!

То есть, как ни крути, а Подвигин и Уразгильдеев к преступлению не причастны. А потому, видно, чтобы замаскировать эту явную нестыковку, и решили указать время совершения преступления «в период с 22 до 02 часов со 2 на 3 марта 2013 года».

На разных правовых орбитах

Но следователь пошел дальше, присвоив себе функции эксперта. В протоколе просмотра видеозаписей он идентифицировал по силуэтам потерпевших, наделил их фамилиями, то есть провел портретную идентификацию, как эксперт дал заключение, что на файлах записи «признаков монтажа и перерывов записи не наблюдается»!

Но когда защитник подсудимых попросил в суде провести по видеозаписям портретную экспертизу, немедленно отреагировал прокурор: в этом, мол, нет никакой необходимости, поскольку все равно ничего не видно! Но если в записях что-то умудрился рассмотреть следователь, почему не увидит адвокат? Или что положено Юпитеру, не положено Быку?
От того, что вытворяют правоохранители с парнями, один из которых, Ренат Уразгильдеев, отец двоих малолетних детей, просто оторопь берет. В свое время мне довелось поработать в прокуратуре следователем, и я помню, какая ответственность лежала на мне за людские судьбы.

А сегодня судьбами наших граждан любой следователь жонглирует, как цирковой артист. Ему нипочем закон, который обязывает всякую двойственную ситуацию трактовать в пользу подозреваемых.

В нашем случае, как видим, произошло все с точностью до наоборот. При этом роль адвокатов сведена до минимума – для следователей они люди, которые мешают быстрому раскрытию преступления. О том, что за решетку могут отправиться невиновные, следствие не волнует.

Не случайно парламентарии скоро рассмотрят законопроект, который обязывает следователей принимать от адвокатов доказательства защиты, не сортируя их на полезные и бесполезные (подробнее читайте в этом номере «Открытой» в публикации «Пришьют к делу»).

История о двух парнях в Невинномысске наделала много шума, у всех, кто знает о ней, она вызывает откровенный шок. Этот дикий случай заставляет задуматься: а в чьих рука находятся наши судьбы и судьбы наших родных? Как защищает нас государство, какая еще нужна реформа правоохранительных органов, чтобы граждане перестали бояться людей в погонах? Наконец, какое место в системе общественных ценностей занимают Закон и Право?

- Виталий СОРОКОВЫХ,
почетный адвокат России, бывший следователь прокуратуры
Невинномысск

Источник: «Открытая. Для всех и каждого»